Mozart Wine House: Лоран, расскажите, пожалуйста, есть ли в вашей семье какие-нибудь особо почитаемые традиции, кроме приготовления коньяка?

Laurent Lheraud: Главная традиция семьи Леро - это почитание и уважение семьи как таковой. Мы проводим много времени вместе, но даже когда путешествуем в одиночку, по всему миру мы видим много интересного, получаем какой-то опыт, потом обмениваемся этим опытом во время семейного обеда. Кстати, поесть мы очень любим, так же как и открывать что-то интересное, мы пьем не только наш коньяк, но и вина наших друзей во Франции или за границей. Вы знаете, французы не самые лучшие производители, есть очень хорошие вина за рубежом. Например, несколько дней назад мы были в Крыму, где попробовали очень интересные вина. Кроме любви к хорошей еде, у нас есть одно увлечение с папой – охота. Мы много охотимся, даже за границей – в Румынии, в Африке, в России. Мы охотимся не для того, чтобы просто убить животное, но для того, чтобы открыть для себя душу людей, которые страстно любят свою природу. Находиться рядом с такими людьми - невероятно, они живут с животными, знают их по именам, а мы живем у них, едим то, что едят они, пьем то, что пьют они, видим то, что видят они. Видеть такой мир изнутри – бесценно. В Африке, например, царит нищета, но местные жители вам принесут все, что у них есть. В нашем современном мире господствуют деньги, а здесь - другое, здесь возможность увидеть особый мир, узнать, что происходит вокруг тебя. Если бы было больше таких людей, не было бы таких явлений, которые происходят сейчас: Россия завидует США, США завидуют России, кругом негатив, вражда, абсурд, большинство крупных предприятий работает только ради наживы, и мы позабыли о настоящих ценностях, о природе.

MWH: А в России Вы охотились?

LL: Да, я много раз охотился в России. Это были медведи, лоси. Помню особенный случай - мы охотились где-то в Сибири, в январе при -35, на мотосанях. Замерзло все, кроме водки, достаешь куриную ножку из котелка, а через 30 секунд она покрывается льдом. С нами было 4 местных охотника, у одного из них я увидел нож, сделанный своими руками, не дорогой, но такой прекрасный, что я стал мечтать об этом ноже. И уже в конце охоты он протянул мне его и говорит: «Держи, это подарок тебе». Поразительно, ведь это был его личный нож! Я особенно ценю то, что люди способны делиться

MWH: Где ваша продукция лучше представлена: в США или в России?

LL: Честно говоря, наша продукция больше распространена в России, во-первых, потому что здесь мы давно, во-вторых, чтобы представлять какую-то страну, необходимо ее любить: ее еду, ее людей, любить то, что происходит в этой стране, любить приезжать туда. С 1995 года мы с моим отцом объехали всю Россию, были во Владивостоке, Челябинске, на Сахалине, в Кемерово, мы посетили множество российских регионов, и я всем сердцем люблю вашу страну. США я люблю гораздо меньше, Восточный берег – мне вообще не симпатичен, он безличен, холоден, но люблю Западную часть – там общительные люди. Главный рынок для продукции семьи Леро – восточные страны – Белоруссия, Азербайджан, Украина

MWH: Лоран, во время торжественных ужинов в доме семьи Леро, какие напитки подают гостям?

LL: На аперитив всегда коньяк, я предпочитаю 20-30 летний, он вкусный, хороший, он не изменяет вкуса блюд, которые за ним последуют. С основными блюдами коньяк, конечно, не пьем. С основными блюдами пьем вино, бургундское белое и бордосское красное. И в конце ужина обязательно дижестив - коньяк, и обязательно многолетний, есть очень старые милезимы, которые невероятно удачны. Они открываются в бокале, у них есть своя история. Моя бабушка всю жизнь выпивала ежедневно в обед бокал коньяка. И умерла в 97 лет от естественной смерти, будучи абсолютно здоровой.

MWH: Принято считать, что французы подарили коньяк всему миру, а арманьяк оставили себе. Это правда?

LL: История красивая, но это всего лишь история. На самом деле, есть вполне прозаическое объяснение: виноградники для коньяка занимают 70000 га, для арманьяка - 12000 га, это почти ничего. И получается, что большая часть из того, что производится в Гаскони, остается во Франции. Рынок коньяка аккредитован большими домами – Хеннесси, Мартель, Реми, которые познакомили весь мир с этим напитком. Для арманьяка нет крупных домов, его никто не продвигает. И в-третьих, гасконцы – плохие коммерсанты, это не те люди, которые будут разворачивать бизнес за границей, они любят свой регион и все, что с ним связано – праздники, охота, грибы… Вот несколько причин, почему арманьяк больше пьют на месте, во Франции: нет промоушена за границей и нет достаточного количества.

MWH: Все обязанности по производству коньяка в доме Леро распределены между членами семьи, расскажите, кто за что отвечает.

LL: Да, мои мама и дочь занимаются дизайном, маркетингом, всем, что касается этикеток, упаковок, коробок, поставщиками. Мой папа больше специализируется на торговле, он много путешествует, ему 73 года, он представляет нашу семью за границей. Мы с сыном занимаемся технической частью производства – перегонка, производство, виноградник, бутиллирование. И еще я занимаюсь финансами.

MWH: Александр Массен, ваш экспорт-директор не является членом вашей семьи. Как вы познакомились?

LL: Г-н Массен работал в престижном магазине, в Париже. И был нашим клиентом, покупал коньяк Леро. И так его жизнь изменилась. Мы очень дружим. Как можно добиться успеха в одной команде с людьми, которых не любишь? Мы должны любить друг друга, уважать, ценить. Если у них проблемы в семье, с детьми, они грустят, мы разделяем их грусть, когда у нас какие-то проблемы, я прошу Александра мне помочь. Ко всем сотрудникам мы относимся как к членам семьи. Когда мой отец приезжает на работу, он идет здороваться со всеми рабочими и говорит «Здравствуйте, дети». Все, кто работает в компании – его дети. Вот почему дом Леро не стал большим концерном, мы хотим и дальше оставаться семейным производством.

MWH: Сейчас люди все больше и больше занимаются своим здоровьем, выбирают жизнь без алкоголя. На вашем бизнесе эта тенденция отражается?

LL: Я думаю, что люди стали выбирать более тщательно, что им пить. Да, стали пить меньше, но лучше. Пить ради того, чтобы напиться – это в прошлом. Естественно, не везде одинаково, во Франции такая тенденция, в Европе примерно так же. Россия остается страной, в которой употребляют много спиртного, к счастью. Но американский рынок – это тоже потребительский рынок, они делают коктейли, например. Но лидером по потреблению является Китай. За последние 20 лет мы увидели эволюцию рынка, раньше в России, в Китае люди приходили, чтобы просто выпить, сейчас они более осознано подходят к выбору напитков, понимают то, что пьют. И это ваша заслуга, заслуга учебных заведений, которые дают знания о культуре потребления алкоголя. Спасибо вам!

MWH: Скажите, Лоран, Вы никогда не хотели производить вино?

LL: Нет, но не потому что мое образование мне не позволяет, я окончил школу вин в Бордо, работал в лабораториях по производству вин. Но я понимаю, что каждый винодельческий регион имеет свой стиль, в Шаранте умеют делать коньяк, но не умеют делать вино. Оборудование, приспособления, человеческие знания и умения разные для производства вина и коньяка. Представьте, это как если ветеринар внезапно станет дантистом. Вы пойдете к нему? Производить коньяк и производить вино – разные вещи. В момент кризиса, производители всегда смотрят, что происходит у других, они восклицают: «О, в Бордо работа кипит, давайте тоже вино делать». Нет, это неправильно. Ты умеешь делать коньяк, вот и делай его. У меня есть друзья, которые специализируются на производстве местных вин в Коньяке, но они умеют это делать, у них опыт в этом деле лет по 30-40. Кроме того для вина и коньяка нужны разные сорта винограда, это разные стили посадки. В общем, ты делаешь либо одно, либо другое. Нельзя смешивать.

MWH: Вы сами предпочитаете коньяк или арманьяк?

LL: Коньяк (смеется). Коньяк намного более структурирован. На самом деле, арманьяк – это напиток для того, чтобы просто выпить. Его нос неповторим: очень цветочный, парфюмный, фантастический. Но во вкусе он плоский, поэтому очень легко пьется. Что касается коньяка, он очень сложный во вкусе, наводит на размышления, в бокале он раскрывается каждую минуту по-разному, каждый раз новый вкус, новый аромат. Для меня коньяк более утонченный.

MWH: А вы пробовали «русский коньяк»? Есть ли шансы у производителей?

LL: Да, но во-первых, это не коньяк, это бренди (смеется), защищенное наименование, авторские права. Для меня это больше ликер, чем дистиллят, что-то, что содержит карамель, сахар. Это не плохо, однажды на Продэкспо мы дегустировали коньяк и русское бренди, и дали хорошие оценки последнему.

MWH: Лоран, дайте какое-нибудь назидание российским сомелье.

LL: Я приезжал в Москву в 1995 году и просто ужинал в ресторанах. В то время, и нигде не было ни одного сомелье. В 2000 я оказался в замечательном французском ресторане «Ностальжи» в Москве, я спросил у владельца, почему у них нет сомелье. Он ответил, что нет необходимости в сомелье, нет спроса, клиенты покупают одно и то же, едят одно и то же, и пьют одно и то же. К счастью, ситуация заметно изменилась. Я считаю, что сомелье не просто должен продавать напитки, он дает удовольствие своим гостям. Он вдохновляет своих клиентов пить и покупать вино и коньяк. Вдохновляйте своих гостей, дарите им удовольствие. Вино – это удовольствие. Еда – это удовольствие. Все остальное – неважно. Как только вы научитесь этому, вы станете хорошим сомелье.

MWH: Лоран, спасибо большое за беседу! Ждем Вас снова!